|
В 1941 году мне исполнилось шесть лет. Отец, Казанцев Александр Григорьевич, был кадровым военнослужащим пограничником. Служил он на границе с Эстонией в Кингисеппском районе Ленинградской области. После того как СССР присоединил прибалтийские государства, старая граница с этими странами еще сохранялась, и какая-то часть погранвойск оставалась на своих прежних местах. В начальной стадии войны с немцами, когда их войска стремительно продвигались вглубь нашей территории, мы, как бы далеко ни находились от новой границы, вскоре оказались вблизи линии фронта.
А. Г. Казанцев на довоенной фотографии (в центре) |
Семьи пограничников начали срочно эвакуировать. Нас погрузили в машину, но все не поместились. Тогда последовала команда «Выбросить чемоданы!». Чемоданы полетели из машины. Очень хорошо помню, как наш чемодан раскрылся и вещи вылетели из него. Без вещей, с одними узелочками самого необходимого в руках, нас привезли на ж/д станцию, погрузили в товарные вагоны и отправили в эвакуацию на Урал. По пути поезд бомбили, мы останавливались и выскакивали под откос. Последний вагон загорелся. После бомбежки его отсоединили и поезд отправился дальше.
С началом войны отца оставили в Прибалтике в тылу немцев командиром одного из партизанских отрядов, практически диверсионной группы. Через некоторое время их оттуда вывели, и он продолжал служить в частях «смерша», очищая ближайшие к фронту участки от немецких диверсантов. За участие в боевых действиях он был награжден боевыми орденами и медалями, не избежал ранения, но остался жив. Отец практически ничего не рассказывал о своих военных годах, а я, даже будучи взрослым, никогда почему-то его не расспрашивал. Сейчас очень жалею об этом.
А. Г. Казанцев после войны |
Сразу же после освобождения Карельского перешейка от немцев и финнов была обустроена новая граница с Финляндией. Отца назначили начальником пограничной комендатуры, в состав которой входило несколько погранзастав. Комендатура обслуживала территорию вдоль Финского залива от новой границы до реки Сестра (Белоостров), когда война с немцами еще продолжалась. Таким образом, Казанцев Александр Григорьевич был первым начальником пограничной комендатуры на Карельском перешейке.
Где-то весной 1945 года отец вызвал нас к себе на границу. Комендатура располагалась южнее Выборга, на берегу Финского залива, в оставленном финнами поселке. Название его не помню. Поселились мы в одном из пустующих домов. В лесах было очень беспокойно, еще бродили разрозненные группы финнов. Были случаи, когда они вырезали полностью весь состав пограничных застав. Почти каждый день отец с отрядом пограничников выезжал по тревоге в те или иные участки границы, а мы оставались дома с несколькими бойцами, охранявшими погранзаставу.
Было жутко. Где-то слышались выстрелы, в соседних пустых домах хлопали двери и окна. Меня с сестрой мать куда-нибудь прятала, но это все было не серьезно. Особенно прятаться-то было негде. Со временем все успокоилось и жизнь стабилизировалась. Местности вокруг стали заселяться нашими людьми, ко всем офицерам приехали семьи.
После войны в лесах оставалась масса брошенных боеприпасов (мины, гранаты, патроны, детонаторы). Мы, дети пограничников, собирали их и выплавляли тол из снарядов или просто взрывали их в кострах. Осколки летели во все стороны. Мы прятались в старых траншеях или во впадинах местности. Как остались живы и не покалечились, просто удивительно.
Для детей пограничников была организована школа-интернат в г. Выборге. В этой школе я проучился один год в третьем классе.
От учебы в Интернате у меня осталось несколько воспоминаний. Одно из них, это опять поиск боеприпасов и их взрывание. Интернат находился рядом с неработающим трамвайным парком, где стояли бесхозные трамваи, складские и ремонтные помещения. Среди всего этого хозяйства находились и боеприпасы. Один из таких случаев закончился трагически. Мы нашли коробку с детонаторами и, естественно, начали их взрывать. Взрыв произошел в руках одного из мальчишек, ему оторвало несколько пальцев, а осколки от детонатора просвистели мимо наших голов.
Вскоре началась массовая демобилизация военнослужащих. Под нее попал и мой отец в 1947 году. Ему, как офицеру, после 25 лет службы полагалась приличная пенсия. Но дослужить до этого срока ему не дали несколько месяцев, и пенсия оказалась существенно ниже той, на которую он рассчитывал. В таком положении оказались многие офицеры, вероятно, это было сделано в целях экономии государственных средств,.
В вопросах жилья отцу был предоставлен выбор. Либо квартира в одном из городов России, либо участок земли для строительства своего дома. Отец выбрал участок земли в хорошо знакомом ему месте, бывшем финском городе Терийоки, входившем в пограничную зону, обслуживаемую его комендатурой.
А. Г. Казанцев, начало 1980-х гг. |
Отец взялся за строительство дома, хотя не имел ни малейшего представления об этом. Тем не менее, дом он построил. В этом доме прошли мои школьные годы, начиная с четвертого класса. Сначала учился в старой деревянной школе № 445, а с 1-го сентября 1951 года в новом здании. В 1953 г. поступил в Ленинградский Горный Институт, который окончил в 1958 году. Уехал я из Зеленогорска в 1960 году. Дом еще цел и сейчас, хотя изрядно обветшал. Принадлежит он моей сестре, Казанцевой Людмиле Александровне, которая, проживая в Санкт-Петербурге, использует его в качестве дачного домика.
Отец оказался совсем не подготовленным к гражданской жизни, так как, будучи человеком военным, не имел никакой гражданской специальности. Демобилизовавшись, он был вынужден выполнять самую неквалифицированную работу, а было ему тогда всего лишь тридцать девять лет. Сначала пытался преподавать в ДОСААФ минное дело, потом устроился на бензозаправку рядовым заправщиком. Морально он был сломлен и запил. Нам с матерью приходилось искать его буквально по канавам и тащить домой. Мне было стыдно перед товарищами, я плакал и всё это ему высказывал. Надо отдать ему должное, с пьянством он довольно быстро «завязал», доработал в разных местах до настоящего пенсионного возраста и занялся домашним хозяйством. Впоследствии он заболел раком желудка, болезнь запустил, и операция оказалась безуспешной. Он умер на 75 году жизни (в 1983 г.).
Мать оказалась более востребована в послевоенные годы. Сначала она работала заведующей пошивочной мастерской, а потом кассиром в железнодорожной дистанции пути, где и проработала до пенсии. Дистанция была расположена на Привокзальной улице рядом с хозяйственным магазином, торговавшим в том числе и керосином. В то время все было на керосине: лампы, керогазы. Мне почему-то нравился запах керосина, и я с удовольствием проходил мимо этого благоухающего магазина.
Умерла мать на 81 году (в 1994 г.) от сердечной недостаточности.
Отец и мать были убежденными коммунистами. Отец до конца своих дней продолжал конспектировать произведения К. Маркса, Ф. Энгельса, В. Ленина. Мать в последние годы, находясь уже давно на пенсии, прекратила посещать собрания первичной партийной ячейки, объединявшей всех пенсионеров нашего района и перестала выполнять их партийные поручения. А потом и вообще стала смеяться над их деятельностью. На эту тему вспоминается анекдотичная ситуация. Отцу по партийной линии поручили провести воспитательные беседы с матерью и вернуть ее в активную партийную деятельность. Отцу надо было выполнять это поручение, и он упрашивал мать придти на очередное собрание. Она смеялась и, конечно, никуда не пошла. Так отец и не справился с этим, одним из последних партийных поручений. Тем не менее, до конца своих дней они не верили в то отрицательное, что сообщалось в СМИ относительно Сталина И.В., коммунизма, Советского строя, репрессий, революции, гражданской войны и прочего в этом же духе. В бога они не верили тоже. Только в самые последние годы жизни мать начала выписывать где-то тексты молитв и тайно от всех читала их. В церкви, по-моему, она так и не была ни разу. Нас с сестрой не крестили и, наверно, так мы и помрем не крещенными.
/ © Р. А. Казанцев. Октябрь 2014 г. /
Последние комментарии: